В первые недели учебы я хотела быть рядом со старшими детьми. Признаюсь, помимо всего прочего, я надеялась немного подслушать. Мне было интересно узнать, чему они учатся и как ведут себя во время видеоконференций. И вот мы с Мэйв расположились в импровизированном классе вместе с Руби и Клэем, но мне все никак не удавалось заставить ее замолчать. Я предлагала ей фломастеры, бумагу, наклейки и даже планшет с установленными на нем приложениями для малышей. Я прикладывала пальцы к губам, напоминая, что нужно говорить шепотом.

Но Мэйв было не до веселья. Она вопила. Она кидалась клейкими карандашами и перевернула декоративную миску с бубенчиками, которые обычно ей так нравилось перебирать. Она уронила планшет Руби во время занятия по Zoom. И наконец, она забралась под стол и не хотела оттуда вылезать. Откровенно говоря, эта часть пазла поставила меня в тупик.

– Не знаю, как мы выдержим целый год, – пожаловалась я своему мужу Полу на четвертый день.

– Подожди немного, – ответил Пол. – Скоро Клэй и Руби станут самостоятельнее.

«Возможно, это так, – думала я на следующее утро, наполняя бутылки водой, – но Мэйв все равно будет устраивать истерики при каждой попытке ее увести».

Пережить пандемию мне было легче, чем многим родителям, связанным обычным рабочим графиком. Я могла заниматься фрилансом до пробуждения детей, а затем – по ночам. Но меня тревожило отсутствие в жизни моих детей таких основ, как социальные связи и личное время. Смогут ли они чему-то научиться в таких условиях? Понравится ли им ходить в школу, когда закончится пандемия? Смогу ли я уделять достаточно внимания Мэйв?

В выходные я занялась перестановкой нашей импровизированной классной комнаты. Я повесила на стену маленький календарь. Перенесла в класс доску для маркеров, написала на ней расписание уроков и добавила маленькие облачка вокруг занятий по Zoom.

В выходные мы получили из школы записку с рекомендацией всем родителям выходить из комнаты во время учебных сессий. Это показалось мне логичным: учителя не хотели, чтобы взрослые «помогали» детям выполнять задания, ведь в классе такое невозможно. Если Руби начинала ерзать на стуле, учитель делал ей замечание. А если она не слушалась, то учитель связывался со мной. Все как обычно.

С обновленным пространством для учебы и новыми правилами я, наконец, почувствовала, что мне удалось собрать рамку для моего пазла.

Примерно через месяц Клэй и Руби начали входить в привычную колею. Клэй смотрел расписание уроков Zoom на доске, Руби училась в игровом формате. Им по-прежнему требовалась моя помощь между созвонами, чтобы найти и понять задания. Но после завтрака у меня все же появилось время, которое я могла проводить с Мэйв.

– Какой пазл соберем, где такси или где джунгли? – спросила я ее как-то раз. Мой кофе стоял на столе. Старшие дети тихонько занимались наверху. Мэйв в раздумье изучала обе коробки.

И тут я поняла, что кусочки нашей большой головоломки встали на свои места. Наконец-то у нас установился хоть какой-то порядок! Пандемия научила меня находить то, что работает, и сразу отметать все остальное.

Возможно, Мэйв не освоит алфавит раньше срока. Но гораздо важнее, что мои дети окружены спокойствием, теплом и любовью.

– Джунгли, – выбрала Мэйв. – Можем собрать его наверху?

– Можем, но нужно будет вести себя тихо, – предупредила я.

Мэйв приложила палец к губам. Она все еще хотела быть с братом и сестрой, даже если ей нельзя было участвовать в их делах. Мы разложили кусочки головоломки на полу прямо перед дверью в класс. «По крайней мере, так она не залезет под стол», – подумала я.

В те дни я училась оценивать прогресс маленькими шагами.

Никки Кампо

Глава 3. Найди внутреннюю силу

Как я стала бабочкой

Этап № 1: личинка. Обычно личинка находится внутри яйца от трех до восьми дней. Но некоторые остаются там на целую долгую зиму.

Летом 1998 года мне было пятнадцать лет, и я была беременна. Я сказала об этом маме и была уверена, что мое заявление вызовет бурю негодования. Но мама сказала: «Я на тебя не сержусь, просто разочарована». То есть все оказалось не так плохо, как ожидалось. Спустя некоторое время мне пришлось сообщить эту новость отцу, который после развода с мамой жил в другом штате.

И тут разразилась буря. Отец заявил, что он «в бешенстве». Слышать об этом мне было больно. К счастью, километры, разделявшие нас, немного смягчили его реакцию.

Моя беременность протекала без осложнений. Дни были похожи друг на друга: учеба в школе, возвращение домой. И вот, в ночь на 13 апреля 1999 года, мой малыш решил, что он готов к дебюту. Воды отошли быстро, и с этого дня моя жизнь изменилась так, как я даже не могла себе представить.

Этап № 2: гусеница. Приходит время, и из яйца бабочки вылупляется крошечная гусеница. Ее первая пища – скорлупа яйца, которое совсем недавно было ее колыбелью. На этом этапе гусенице надо много есть, чтобы увеличить массу тела перед переходом к следующей фазе жизненного цикла. По мере отрастания скелета она будет линять несколько раз.

Мне было шестнадцать, и у меня родился прекрасный мальчик, которому я была готова отдать все. Мне приходилось успевать учиться в школе, ухаживать за младенцем и работать на полставки, чтобы оплачивать наши расходы. Мама требовала, чтобы мы платили за квартиру. Отец моего сына работал, но отношения между нами «как-то изменились».

Через несколько месяцев маме надоел отец моего сына. Она говорила: «Он будет тебе изменять, как твой отец изменял мне» или «Ты закончишь так же, как я». Моя мама всегда винила своих детей в том, что в свое время бросила школу. Она родила мою сестру в восемнадцать лет, а меня – в девятнадцать. Чтобы обеспечить нас после развода с отцом, мама всю жизнь работала на двух работах.

Однажды ее обидные слова так задели меня, что мы поругались. Это произошло, когда я держала на руках своего сына. После разговора я ушла и больше никогда не возвращалась. Это была моя первая линька – я сбросила экзоскелет, который мне больше не подходил.

На некоторое время мы съехались с отцом моего ребенка. Мы жили в квартире в районе с высокой преступностью в окружении наркоманов. Бывало страшно, но, с другой стороны, это был наш дом. Вскоре отца моего ребенка арестовали за продажу наркотиков. Хозяин квартиры сменил замки, оставив внутри все наши вещи. Получить их обратно мы смогли, только когда отца моего ребенка отпустили на свободу. В следующий раз мы переехали в пустующий дом его родителей.

Дом принадлежал бабушке. Она была в ярости, узнала, что мы там живем. Я почувствовала, что приближается очередная фаза линьки.

Тем временем мир продолжал рушиться у меня на глазах. Отец моего сына признался, что больше не хочет быть с нами. Он изменял мне на протяжении всех наших отношений. В моей голове зазвучали слова моей мамы. Нам отключили воду и электричество. Мы стали бездомными.

Этап № 3: куколка. Гусеница готовится к формированию куколки, известной также как кокон. Она обвязывает себя шелком. Эта фаза может длиться от одной до двух недель, но некоторые куколки впадают в спячку до весны.

Я осталась одна с годовалым ребенком. Мне некуда было идти. Я не хотела возвращаться к маме и слушать ее упреки. К счастью, я участвовала в программе воспитания детей-подростков в своей школе и смогла довериться учителю. В тот момент я поняла, что Бог заботится о нас.

Кураторы программы свели меня с некоммерческой организацией, которая предоставляла временное жилье и услуги женщинам с детьми, оказавшимся без крова. После интервью, которое было больше похоже на дружескую беседу, нас приняли! У нас появился свой дом и новая система поддержки. Однако все только начиналось. Я училась в выпускном классе школы, и мне нужно было пересдать один предмет в дополнение к обычной нагрузке. Кроме того, я продолжала работать. Именно в это время отец моего ребенка назойливо пытался с нами воссоединиться. Чтобы изменить нашу жизнь к лучшему, мне пришлось приложить огромные усилия.